10 марта - дата смерти М. Булгакова.
Но я, собственно, не собираюсь городить еще один некролог.
Просто в одном из пабликов выложили напоминание об этом.
Комменты умилили:

Помню, с каким наслаждением я погрузилась в мир М&М, когда читала его еще в самиздате.
Я реально не понимала, почему книга была запрещена. Догадывалась, что, наверное, это было связано с мистикой, но там она абсолютно безобидная и, скорее, исполняет функции правоохранительных органов. Да, да, то самый гетевский эпиграф ««Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Потом совок в изнеможении переполз в стадию перестройки, и никем не управляемый книжный рынок заполнился Булгаковым по ватерлинию.
И даже в школьную программу зачем-то впихнули.
Помню, не все вещи показались мне равноценными. Этот зощенковский период в советской литературе был несколько утомительным. Фельетонизм, как литературный метод, все же отжил свое.
Но я даже помыслить не могла, что в 21 веке Булгаков покажется теткам, среди которых даже выпускница герцовника, работающая учителем русского и литературы, полной чушью.
Похоже, россияне перестали
лазить в окна ощущать красоту русского языка даже на уровне подсознания. Наш культурный код давно сдох в корчах и муках, мы воспринимаем только экшн, а совсем несложный Булгаков оказался слишком сложным, слишком язвительным, слишком назидательным, слишком непатриотичным, слишком богоборческим.
Похоже, что нет такого языка, на котором я смогла бы общаться с этой искусственно выращенной протоплазмой.
Кстати, я помню еще такой же акт демонстративного неприятия автора, которого не «преподавали» в педулищах и герцовниках.
Это Довлатов, который в школьную пору моей старшей был включен в список внеклассного чтения.
Их русичка, заочно образовавшаяся из «оранжевого жилета», тогда заявила, что, конечно, им сверху рекомендован список литературы, но она не считает Довлатова писателем, потому что он пишет «грязные пасквили на советскую действительность», и потому, дескать, писателем назваться не может.
Какой-то пиздец-разрыв произошел. Порвалась связь времен (с).
Старое поколение словесников не приняли авторов, с которых был снят запрет. А новое – вообще не понимает, что такое культурный код, литература, язык и вот это все.